Андрей Клепач: «Рынок зеленого финансирования в России продолжает развиваться, несмотря на небольшую просадку»
Андрей Клепач: «Рынок зеленого финансирования в России продолжает развиваться, несмотря на небольшую просадку»
10.02.2023
Минувший год стал во многом поворотным и стрессовым для мировой экономики в целом. Изменения, в частности, коснулись и нарождающегося в России рынка зеленого финансирования. Так, зеленые облигации, которые только-только вошли в оборот в нашей стране, фактически лишились европейских инвестиций – впрочем, как и многие другие проекты.
Как развивается зеленая повестка в России сейчас и по какому пути может пойти ESG – рассказал в интервью информационно-аналитическому порталу «Чистое будущее» главный экономист ВЭБ.РФ Андрей Клепач.
- Андрей Николаевич, в связи с уходом многих западных инвесторов с российского рынка, кто будет покупать «зеленые» облигации? Есть ли внутренний покупатель? Насколько сократится нарождающийся рынок зеленого финансирования и есть ли у него перспективы в обозримом будущем?
- Результаты 2022 года показали, что несмотря на изменения условий ведения бизнеса, российский рынок зеленого финансирования продолжает развиваться, хотя и более медленными темпами, чем это ожидалось. Так, в 2022 году состоялось три выпуска зеленых облигаций на общую сумму свыше 64 млрд руб. Выпуски подготовлены в соответствии с требованиями национальной зеленой таксономии, утвержденной Постановлением Правительства Российской Федерации от 21.09.2021 № 1587. Среди них – облигации ВЭБ.РФ, направленные на рефинансирование трех проектов в сфере электрического транспорта и ЖКХ. Весь объем выпуска был выкуплен российскими инвесторами.
Для сравнения в 2021 году в реестре ВЭБ.РФ было зарегистрировано шесть выпусков зеленых облигаций на сумму 119 млрд руб. и один выпуск адаптационных облигаций на 5 млрд руб. Аналогичная тенденция к замедлению темпов роста зеленого финансирования в условиях экономической турбулентности наблюдалась и на международном рынке. Так, по данным Climate Bond Initiative, объем выпуска зеленых облигаций в первом полугодии 2022 года оценивается в $218,1 млрд., что на 21% меньше объема первого полугодия 2021 года.
Несмотря на некоторую просадку российского рынка зеленого финансирования по количественным показателям, можно отметить и позитивные тенденции. Рынок становится более зрелым как с точки зрения нормативного регулирования, так и институционализации. Важно, что у России появилась собственные стандарты зеленого финансирования. Это, прежде всего, национальная таксономия зеленых и адаптационных проектов, ориентированных на снижение экологической нагрузки производственной деятельности при условии сохранения высоких темпов развития экономики. В 2022 году в России также заработала собственная национальная система верификации финансовых инструментов устойчивого развития, за формирование которой отвечает ВЭБ.РФ.
Если до 2022 года российский рынок зеленых финансов ориентировался на западные стандарты, прежде всего, принципы ICMA и CBI, то сегодня ситуация коренным образом изменилась. Ограничения в привлечении заимствований в странах Запада подтолкнули российские компании более активно применять национальные стандарты как при выпуске зеленых облигаций, так и их верификации.
На мой взгляд, это позитивная тенденция. Зеленые финансовые инструменты являются важным инструментом реализации национальной стратегии в сфере устойчивого развития. Они позволяют аккумулировать и перенаправлять финансовые потоки на реализацию тех проектов, которые соответствуют национальным приоритетам, учитывают структуру экономики, имеющуюся ресурсную базу, природный и человеческий капитал. Так, в российскую зеленую таксономию, в отличие от таксономии ЕС, были включены такие виды деятельности как термическая утилизация отходов и плотинные гидроэлектростанции, что дает дополнительный потенциал для их развития.
Несмотря на то, что в 2021-2022 гг. в России произошли существенные подвижки в создании национальной системы зеленого финансирования, этот рынок пока только формируется, и на многие вопросы еще предстоит ответить. Основной из них – это как повысить мотивацию российских участников рынка к реализации зеленых проектов. До 2022 года такими стимулами в основном являлись внешние факторы: такие как возможность привлечения зарубежного финансирования и ужесточение регуляторных требований, прежде всего, перспектива введения трансграничного углеродного регулирования в ЕС. Сегодня эти стимулы во многом утратили свою актуальность, поэтому на первый план выходят механизмы государственной поддержки зарождающегося российского зеленого рынка.
- Как вы оцениваете ESG-повестку в России в связи с уходом крупных международных компаний и инвесторов? По вашему мнению, сохраниться ли актуальность климатических проектов?
Проблемы экологии и климата сохраняют важность для российской экономики и общества, поэтому они должны решаться за счет внутренних ресурсов, безотносительно возможностей привлечения внешнего финансирования. Необходимо продолжить модернизацию нашей промышленность на основе энерго- и ресурсоэффективных технологий, что позволит уйти от разрушающих природу и здоровье человека производств. Поэтому вопросы ESG ни в коей мере не утратили для нас актуальности.
Конечно, из-за введенных ограничений на поставку импортного оборудования и технологий сроки реализации части мероприятий по декарбонизации экономики будут сдвинуты. Уже сейчас можно говорить о замедлении внедрения ВИЭ, в том числе в связи с тем, что российский рынок покинули такие ведущие международные компании как Fortum, Vestas, Uniper и Enel.
Но, несмотря на санкционные ограничения, цели по декарбонизации российской экономики никто не отменял. Они зафиксированы в стратегии социально-экономического развития с низким выбросом парниковых. Это значит, что, в энергетике акцент будет сделан на строительстве новых атомных станций и модернизации ТЭЦ. Заметный вклад в снижение углеродоемкости экономики также должно внести развитие электрического транспорта и переход на энергоэффективные технологии в строительстве. Необходимо также активизировать реализацию проектов по увеличению поглощающих способностей экосистем.
Кроме того, российские компании сейчас все более активно переориентируются на азиатские рынки, где существуют собственные ESG-требования к продукции и экспортерам. Так, по данным КЭПТ, доля компаний из топ-100, которые публикуют ESG-отчетность в регионе АТР составляет 84%, а в Европе – 77%. При этом Гонконгская фондовая биржа с точки зрения ESG еще более требовательна, чем Лондонская.
- Удастся ли странам АСЕАН, ШОС и БРИКС возместить в 2023 году просадку в экономике РФ, вызванную уходом западных инвесторов?
- Насколько я понимаю, мы говорим о том, как уход западных инвесторов скажется на реализации «зеленой» повестки в России? Конечно, большинство программ реконструкции существующих и строительства новых предприятий предусматривали использование энергоэффективных и низкоуглеродных технологий. Значительную часть таких технологий планировалось импортировать из стран Запада. Сейчас сделать это физически невозможно. Замена оборудования в любом случае требует пересмотра всего плана строительства или реконструкции предприятий, поэтому «сдвиг вправо» сроков ввода новых производств вполне понятен. Вопрос о том, как быстро нам удастся заместить импортируемое ранее оборудование произведенным в России или импортируемым из других стран, пока остается открытым.
- Какое импортозамещение можно назвать «зеленым» в том смысле, что ввоз европейских товаров через Китай в Москву создает огромный углеродный след и делает их возможную экологичность отрицательной?
Что касается импортозамещения. Критерии отнесения продукции к категории «зеленой» вполне понятны – ее производство должно быть основано на новых технологиях, обеспечивающих существенное снижение выбросов вредных веществ, повышение энерго- и ресурсоэффективности производства, снижение углеродоемкости. Критерии «зеленого» достаточно подробно определены в постановлении правительства Российской Федерации № 1587.
Что касается углеродного следа при транспортировке. Во-первых, оборудование перевозится один раз, а работает многие годы. Рост эмиссии при увеличении транспортного плеча дает разовый эффект, а использование современного оборудования, основанного на низкоуглеродных технологиях, обеспечивает сокращение эмиссии на протяжении всего срока его службы. Во-вторых, вы спрашиваете об импортозамещении, то есть о ситуации, когда товары (оборудование) из Европы и Азии мы замещаем отечественным – при этом транспортное плечо только сокращается.
- С 2023 года ЕС вводит углеродный налог на импортную продукцию с большими выбросами парниковых газов, начинается переходный период до 2027 года. Какие оставшиеся товары из российского экспорта он может затронуть?
- Строго говоря, Евросоюз не вводит углеродный налог, и на всех площадках отрицает, что СВАМ (Механизм трансграничного углеродного регулирования) является налогом. Официально говорится о выравнивании условий конкуренции европейских производителей, многим из которых вменяется плата за выбросы парниковых газов, и импортеров из стран, где такой платы нет. Хотя, по сути, речь идет о введении аналога таможенного сбора. Сейчас ЕС определил отрасли, которые подпадают под новое регулирование. Это пять товарных групп: цемент, удобрения, железо и сталь, алюминий и электроэнергия, причем для электроэнергии действуют свои правила расчета сбора. По другим отраслям никаких решений нет.
Как механизм СВАМ будет работать на практике, не знает никто. До сих пор непонятна реакция других стран, в первую очередь США и Китая. В этих странах созданы или создаются свои системы углеродного регулирования. Как с ними будет сопрягаться система, принятая в Евросоюзе пока не понятно. Опубликовано также множество расчетов и прогнозов о том, каким образом СВАМ затронет российский экспорт, но какой из предполагаемых сценариев реализуется на практике говорить пока рано.
Кстати, Россия уже приступила к формированию собственной системы углеродного регулирования. В 2022 году в соответствии с Федеральным законом от 06.03.2022 № 34-ФЗ в Сахалинской области стартовал эксперимент по ограничению выбросов парниковых газов. В результате эксперимента будет отработана методика учета выбросов парниковых газов и торговли углеродными единицами для ее дальнейшего тиражирования в Российской Федерации. Уже реализованы первые два климатических проекта, в результате которых выпущены углеродные единицы – это строительство солнечной электростанции на о. Итуруп и реконструкция Владивостокской ТЭЦ–2. Первые сделки с углеродными единицами, выпущенными в рамках проекта по строительству СЭС на о. Итуруп, проведены на Московской бирже.
- По вашему мнению, за текущий год произошло ли перераспределение веса среди букв ESG в стратегиях российских компаний? Если да, в какую сторону и почему? Как, по вашему мнению, эта повестка в России будет развиваться дальше и есть ли у нее перспективы?
- Дискуссии о необходимости переосмысления ESG-повестки длились на протяжении всего 2022 года. Неоднократно высказывались мнения, что социальная составляющая этой триады будет набирать все больший вес. Это безусловно так. Направление этому процессу должна задать социальная таксономия, разработкой которой занимается сейчас ВЭБ.РФ.
Но я уверен, что в экологическая составляющая ESG не утратит свою актуальность. Мы подошли к черте, когда люди не хотят работать на опасных для здоровья производствах, жить в черных от копоти городах, задыхаться от испарений с мусорных полигонов. Обязательными условиями ведения бизнеса, которых требуют люди, или, если хотите, необходимыми для эффективного использования человеческого капитала, являются чистые воздух и вода, сохранение природы. Экология стала важнейшей проблемой, объединяющей жителей нашей страны – понятной и убедительной – примерно также, как изменение климата для жителей Европы.
Конечно, то каким образом российские компании будут пересматривать свои ESG стратегии во многом зависит от специфики их бизнеса. Здесь не может быть одного решения для всех. Очевидно одно, ESG повестка в России будет в большей степени ориентирована на национальные интересы развития.
По материалам портала чистоебудущее.рф
Минувший год стал во многом поворотным и стрессовым для мировой экономики в целом. Изменения, в частности, коснулись и нарождающегося в России рынка зеленого финансирования. Так, зеленые облигации, которые только-только вошли в оборот в нашей стране, фактически лишились европейских инвестиций – впрочем, как и многие другие проекты.
Как развивается зеленая повестка в России сейчас и по какому пути может пойти ESG – рассказал в интервью информационно-аналитическому порталу «Чистое будущее» главный экономист ВЭБ.РФ Андрей Клепач.
- Андрей Николаевич, в связи с уходом многих западных инвесторов с российского рынка, кто будет покупать «зеленые» облигации? Есть ли внутренний покупатель? Насколько сократится нарождающийся рынок зеленого финансирования и есть ли у него перспективы в обозримом будущем?
- Результаты 2022 года показали, что несмотря на изменения условий ведения бизнеса, российский рынок зеленого финансирования продолжает развиваться, хотя и более медленными темпами, чем это ожидалось. Так, в 2022 году состоялось три выпуска зеленых облигаций на общую сумму свыше 64 млрд руб. Выпуски подготовлены в соответствии с требованиями национальной зеленой таксономии, утвержденной Постановлением Правительства Российской Федерации от 21.09.2021 № 1587. Среди них – облигации ВЭБ.РФ, направленные на рефинансирование трех проектов в сфере электрического транспорта и ЖКХ. Весь объем выпуска был выкуплен российскими инвесторами.
Для сравнения в 2021 году в реестре ВЭБ.РФ было зарегистрировано шесть выпусков зеленых облигаций на сумму 119 млрд руб. и один выпуск адаптационных облигаций на 5 млрд руб. Аналогичная тенденция к замедлению темпов роста зеленого финансирования в условиях экономической турбулентности наблюдалась и на международном рынке. Так, по данным Climate Bond Initiative, объем выпуска зеленых облигаций в первом полугодии 2022 года оценивается в $218,1 млрд., что на 21% меньше объема первого полугодия 2021 года.
Несмотря на некоторую просадку российского рынка зеленого финансирования по количественным показателям, можно отметить и позитивные тенденции. Рынок становится более зрелым как с точки зрения нормативного регулирования, так и институционализации. Важно, что у России появилась собственные стандарты зеленого финансирования. Это, прежде всего, национальная таксономия зеленых и адаптационных проектов, ориентированных на снижение экологической нагрузки производственной деятельности при условии сохранения высоких темпов развития экономики. В 2022 году в России также заработала собственная национальная система верификации финансовых инструментов устойчивого развития, за формирование которой отвечает ВЭБ.РФ.
Если до 2022 года российский рынок зеленых финансов ориентировался на западные стандарты, прежде всего, принципы ICMA и CBI, то сегодня ситуация коренным образом изменилась. Ограничения в привлечении заимствований в странах Запада подтолкнули российские компании более активно применять национальные стандарты как при выпуске зеленых облигаций, так и их верификации.
На мой взгляд, это позитивная тенденция. Зеленые финансовые инструменты являются важным инструментом реализации национальной стратегии в сфере устойчивого развития. Они позволяют аккумулировать и перенаправлять финансовые потоки на реализацию тех проектов, которые соответствуют национальным приоритетам, учитывают структуру экономики, имеющуюся ресурсную базу, природный и человеческий капитал. Так, в российскую зеленую таксономию, в отличие от таксономии ЕС, были включены такие виды деятельности как термическая утилизация отходов и плотинные гидроэлектростанции, что дает дополнительный потенциал для их развития.
Несмотря на то, что в 2021-2022 гг. в России произошли существенные подвижки в создании национальной системы зеленого финансирования, этот рынок пока только формируется, и на многие вопросы еще предстоит ответить. Основной из них – это как повысить мотивацию российских участников рынка к реализации зеленых проектов. До 2022 года такими стимулами в основном являлись внешние факторы: такие как возможность привлечения зарубежного финансирования и ужесточение регуляторных требований, прежде всего, перспектива введения трансграничного углеродного регулирования в ЕС. Сегодня эти стимулы во многом утратили свою актуальность, поэтому на первый план выходят механизмы государственной поддержки зарождающегося российского зеленого рынка.
- Как вы оцениваете ESG-повестку в России в связи с уходом крупных международных компаний и инвесторов? По вашему мнению, сохраниться ли актуальность климатических проектов?
Проблемы экологии и климата сохраняют важность для российской экономики и общества, поэтому они должны решаться за счет внутренних ресурсов, безотносительно возможностей привлечения внешнего финансирования. Необходимо продолжить модернизацию нашей промышленность на основе энерго- и ресурсоэффективных технологий, что позволит уйти от разрушающих природу и здоровье человека производств. Поэтому вопросы ESG ни в коей мере не утратили для нас актуальности.
Конечно, из-за введенных ограничений на поставку импортного оборудования и технологий сроки реализации части мероприятий по декарбонизации экономики будут сдвинуты. Уже сейчас можно говорить о замедлении внедрения ВИЭ, в том числе в связи с тем, что российский рынок покинули такие ведущие международные компании как Fortum, Vestas, Uniper и Enel.
Но, несмотря на санкционные ограничения, цели по декарбонизации российской экономики никто не отменял. Они зафиксированы в стратегии социально-экономического развития с низким выбросом парниковых. Это значит, что, в энергетике акцент будет сделан на строительстве новых атомных станций и модернизации ТЭЦ. Заметный вклад в снижение углеродоемкости экономики также должно внести развитие электрического транспорта и переход на энергоэффективные технологии в строительстве. Необходимо также активизировать реализацию проектов по увеличению поглощающих способностей экосистем.
Кроме того, российские компании сейчас все более активно переориентируются на азиатские рынки, где существуют собственные ESG-требования к продукции и экспортерам. Так, по данным КЭПТ, доля компаний из топ-100, которые публикуют ESG-отчетность в регионе АТР составляет 84%, а в Европе – 77%. При этом Гонконгская фондовая биржа с точки зрения ESG еще более требовательна, чем Лондонская.
- Удастся ли странам АСЕАН, ШОС и БРИКС возместить в 2023 году просадку в экономике РФ, вызванную уходом западных инвесторов?
- Насколько я понимаю, мы говорим о том, как уход западных инвесторов скажется на реализации «зеленой» повестки в России? Конечно, большинство программ реконструкции существующих и строительства новых предприятий предусматривали использование энергоэффективных и низкоуглеродных технологий. Значительную часть таких технологий планировалось импортировать из стран Запада. Сейчас сделать это физически невозможно. Замена оборудования в любом случае требует пересмотра всего плана строительства или реконструкции предприятий, поэтому «сдвиг вправо» сроков ввода новых производств вполне понятен. Вопрос о том, как быстро нам удастся заместить импортируемое ранее оборудование произведенным в России или импортируемым из других стран, пока остается открытым.
- Какое импортозамещение можно назвать «зеленым» в том смысле, что ввоз европейских товаров через Китай в Москву создает огромный углеродный след и делает их возможную экологичность отрицательной?
Что касается импортозамещения. Критерии отнесения продукции к категории «зеленой» вполне понятны – ее производство должно быть основано на новых технологиях, обеспечивающих существенное снижение выбросов вредных веществ, повышение энерго- и ресурсоэффективности производства, снижение углеродоемкости. Критерии «зеленого» достаточно подробно определены в постановлении правительства Российской Федерации № 1587.
Что касается углеродного следа при транспортировке. Во-первых, оборудование перевозится один раз, а работает многие годы. Рост эмиссии при увеличении транспортного плеча дает разовый эффект, а использование современного оборудования, основанного на низкоуглеродных технологиях, обеспечивает сокращение эмиссии на протяжении всего срока его службы. Во-вторых, вы спрашиваете об импортозамещении, то есть о ситуации, когда товары (оборудование) из Европы и Азии мы замещаем отечественным – при этом транспортное плечо только сокращается.
- С 2023 года ЕС вводит углеродный налог на импортную продукцию с большими выбросами парниковых газов, начинается переходный период до 2027 года. Какие оставшиеся товары из российского экспорта он может затронуть?
- Строго говоря, Евросоюз не вводит углеродный налог, и на всех площадках отрицает, что СВАМ (Механизм трансграничного углеродного регулирования) является налогом. Официально говорится о выравнивании условий конкуренции европейских производителей, многим из которых вменяется плата за выбросы парниковых газов, и импортеров из стран, где такой платы нет. Хотя, по сути, речь идет о введении аналога таможенного сбора. Сейчас ЕС определил отрасли, которые подпадают под новое регулирование. Это пять товарных групп: цемент, удобрения, железо и сталь, алюминий и электроэнергия, причем для электроэнергии действуют свои правила расчета сбора. По другим отраслям никаких решений нет.
Как механизм СВАМ будет работать на практике, не знает никто. До сих пор непонятна реакция других стран, в первую очередь США и Китая. В этих странах созданы или создаются свои системы углеродного регулирования. Как с ними будет сопрягаться система, принятая в Евросоюзе пока не понятно. Опубликовано также множество расчетов и прогнозов о том, каким образом СВАМ затронет российский экспорт, но какой из предполагаемых сценариев реализуется на практике говорить пока рано.
Кстати, Россия уже приступила к формированию собственной системы углеродного регулирования. В 2022 году в соответствии с Федеральным законом от 06.03.2022 № 34-ФЗ в Сахалинской области стартовал эксперимент по ограничению выбросов парниковых газов. В результате эксперимента будет отработана методика учета выбросов парниковых газов и торговли углеродными единицами для ее дальнейшего тиражирования в Российской Федерации. Уже реализованы первые два климатических проекта, в результате которых выпущены углеродные единицы – это строительство солнечной электростанции на о. Итуруп и реконструкция Владивостокской ТЭЦ–2. Первые сделки с углеродными единицами, выпущенными в рамках проекта по строительству СЭС на о. Итуруп, проведены на Московской бирже.
- По вашему мнению, за текущий год произошло ли перераспределение веса среди букв ESG в стратегиях российских компаний? Если да, в какую сторону и почему? Как, по вашему мнению, эта повестка в России будет развиваться дальше и есть ли у нее перспективы?
- Дискуссии о необходимости переосмысления ESG-повестки длились на протяжении всего 2022 года. Неоднократно высказывались мнения, что социальная составляющая этой триады будет набирать все больший вес. Это безусловно так. Направление этому процессу должна задать социальная таксономия, разработкой которой занимается сейчас ВЭБ.РФ.
Но я уверен, что в экологическая составляющая ESG не утратит свою актуальность. Мы подошли к черте, когда люди не хотят работать на опасных для здоровья производствах, жить в черных от копоти городах, задыхаться от испарений с мусорных полигонов. Обязательными условиями ведения бизнеса, которых требуют люди, или, если хотите, необходимыми для эффективного использования человеческого капитала, являются чистые воздух и вода, сохранение природы. Экология стала важнейшей проблемой, объединяющей жителей нашей страны – понятной и убедительной – примерно также, как изменение климата для жителей Европы.
Конечно, то каким образом российские компании будут пересматривать свои ESG стратегии во многом зависит от специфики их бизнеса. Здесь не может быть одного решения для всех. Очевидно одно, ESG повестка в России будет в большей степени ориентирована на национальные интересы развития.
По материалам портала чистоебудущее.рф